Отрывок из книги «Волшебник страны ОЗ»

Классическая сказка Лаймена Фрэнка Баума, которую можно найти на книжной полке каждого ребёнка и взрослого.

Вихрь

Дороти жила посреди великой Канзасской степи, на ферме у дяди Генри и тёти Эмилии. Леса поблизости не было, брёвна приходилось возить на телеге издалека, поэтому домишко фермер выстроил крошечный, в одну комнату: четыре стены, пол да крыша, ни чердака, ни подвала. В этой единственной комнатке теснились ржавая железная печка, буфет, стол, три, а может, четыре стула и две кровати — в одном углу большая, в другом маленькая. На большой спали дядя Генри и тётя Эмилия, на маленькой Дороти. А под домиком был вырыт тесный погребок, и когда налетал степной вихрь, сюда пряталась вся семья, ведь в свирепую бурю не устоял бы и самый крепкий дом. Спускались в этот спасательный погребок через лаз в полу, по лесенке. 
Дороти часто стояла на пороге, глядела окрест, но, кроме серой бесконечной равнины, глядеть было не на что. Ни деревца, ни дома — со всех сторон, точно огромное плоское блюдо, лежит степь, далёкими-далёкими краями смыкается с небом... Пашня иссушена солнцем, серая земля потрескалась. Даже трава не зеленеет: длинные стебли, как и всё вокруг, посерели под палящим солнцем. Домик фермера, некогда выкрашенный в яркий цвет, тоже стал серым и унылым — от зноя краска полопалась, и её смыли дожди.
Тётя Эмилия приехала сюда юной, хорошенькой девушкой, но солнце и степные ветры отобрали у неё красоту: глаза потухли, их будто присыпало пеплом, со щёк сошёл румянец, губы тоже поблёкли. Она исхудала, осунулась, даже улыбаться разучилась... Когда в доме появилась сирота Дороти, тётя Эмилия поначалу пугалась её весёлого голоска — как заслышит звонкий детский смех, вскрикнет да за сердце схватится. Она и теперь, бывало, дивилась: чему только девочка радуется? 
Никогда не смеялся и дядя Генри, говорил и то редко. Целый день не покладая рук работал он в поле, никакой радости в жизни не знал и был весь какой-то сумрачный, тусклый: сивая борода, грубые пыльные башмаки, серьёзный, почти суровый взгляд. 
Веселил девочку один лишь Тото, из-за него она и не сделалась серой, как всё вокруг. Сам он был жгуче-чёрным: чёрная гладкая шёрстка, чёрные живые глазки, крошечный нос — вот такой лохматый, забавный пёсик. Он мог играть весь день напролёт, и Дороти играла с ним вместе и очень его любила. 
Однажды под вечер дядя Генри сидел на пороге и беспокойно посматривал на небо, которое казалось серее обычного. Дороти, с Тото на руках, стояла в дверях и тоже смотрела на небо. Тётя Эмилия мыла посуду. 
С севера доносился приглушённый вой ветра, высокая трава волновалась, припадала к земле. Потом с юга долетел резкий свист — оттуда к домику тоже подбирались травяные волны. 
Дядюшка вскочил на ноги. 
— Эмилия! — крикнул он жене. — Буря идёт, я скотину посмотрю. 
И побежал к сараю, где держали коров и лошадей. Оставив тарелки, тётя Эмилия вышла на порог и с одного взгляда поняла, что опасность близка. 
— Быстро, Дороти! Прячься в погреб! — велела она.
Но Тото вдруг вырвался у Дороти из рук и забился под кровать. Девочка стала его выманивать, а перепуганная тётя Эмилия откинула тем временем крышку лаза и спустилась по лесенке под дом, в тесный погребок. Поймав наконец собачку, Дороти тоже бросилась к люку, но в этот миг жутко взвыл ветер, домик сильно тряхнуло, и девочка, не удержавшись на ногах, села с размаху на пол. 
Затем началось нечто необыкновенное. 
Домик закружился на месте и... стал медленно взлетать. Вышло это оттого, что именно тут встретились два ветра — южный и северный — и взвились могучим вихрем, в середине которого оказался домик. Ветры сильно давили на стены домика, подталкивая его вверх, и он поднимался всё выше, выше. Наконец добрался до самых облаков, и понесло его, точно пёрышко, в неведомые дали — Дороти оказалась будто внутри воздушного шара. Было совсем темно, вокруг ревел ветер, но домик летел плавно, только один раз дёрнулся да резко накренился. Больше не толкало, лишь покачивало мягко, как в колыбельке; девочка тихонько сидела на полу и ждала, что случится дальше. 
Тото ужасно не нравилось лететь, он носился по комнате и громко лаял. Подбежал слишком близко к открытому лазу и... провалился. Дороти простилась было со своим другом, но вдруг заметила, что из дыры торчит собачье ухо — ветер подпирал пёсика снизу, не давая упасть. Дороти ухватила Тото за ухо и втащила в дом. Крышку она захлопнула — хватит неприятностей.
Тоскливо было девочке в летящем домике, от воя ветра она почти оглохла, но страх понемногу отступал. Поначалу Дороти боялась, что они вот-вот упадут и разобьются, однако время шло, ничего страшного не случалось, и она решила ни о чём не тревожиться — будь что будет. Чуть погодя она подползла по шаткому полу к своей кровати и улеглась, Тото устроился у неё под боком.
Покачивался домик, гудел ветер, а Дороти закрыла глаза и крепко уснула.

Встреча с жевачами

Проснулась Дороти от толчка, такого резкого, что, если б не мягкая постель, она бы наверняка здорово ушиблась. Тото ткнулся холодным носиком ей в щёку и жалобно заскулил.Дороти села и тут только заметила, что их больше не качает, а в комнате совсем светло — в окошко бьёт яркий солнечный луч. Спрыгнув с постели, они с Тото бросились к порогу. Девочка распахнула дверь — и вскрикнула от изумления. Картина и в самом деле была удивительная.
Вихрь перенёс девочку — притом очень бережно — в страну сказочной красоты. Повсюду весело зеленели лужайки с россыпью ярких цветов, раскидистые деревья были усеяны спелыми тяжёлыми плодами, с ветки на ветку порхали, разливаясь звонкой трелью, диковинные пёстрые птицы. Поодаль петлял меж зелёных бережков ручей, посверкивал на солнце, ласково что-то лопотал — сладко было слышать его девочке, так долго жившей посреди серой иссохшей степи...
Во все глаза глядела Дороти на этот чудесный мир и вдруг увидела, что к ней направляются какие-то странные люди — трое мужчин и женщина. Ниже, чем обычные взрослые, однако нельзя сказать чтобы карлики; пожалуй, ростом с Дороти, но она-то — всего лишь девочка, хоть и высоая для своих лет, а эти на вид много старше. Необычен и их наряд: остроконечные шляпы с круглыми полями, а под полями нежно позванивают при каждом движении маленькие бубенчики. У мужчин шляпы голубые, у женщины — белая, и платье на ней тоже белое, широкое, волнами ниспадающее с плеч, а на нём, точно бриллиантовые, сияют звёздочки. На мужчинах голубые, в тон шляпам, штаны и камзолы и до блеска начищенные сапоги с широкими, голубыми же отворотами. Двое из человечков бородаты, и лет им — решила Дороти — примерно как дядюшке Генри. А женщина, та, конечно, гораздо старше: лицо всё в морщинах, волосы седые, да и походка старушечья.
Человечки остановились неподалёку от домика и зашептались, будто робея подойти ближе. Наконец старушка направилась к Дороти. Низко поклонилась и сказала почтительно:
— Приветствуем тебя, о благороднейшая из фей, на земле жевачей! Благодарим тебя за то, что ты убила злую Восточную волшебницу и избавила здешний народ от рабства.

Дороти очень удивилась. Почему её назвали феей? Ведь она всего-навсего маленькая девочка и никакой злой волшебницы не убивала. Да и оказалась тут, в чужом незнакомом краю, не по своей воле — вихрь принёс.
Старушка ждала ответа, и Дороти, помявшись, сказала:
— Вы очень добры, но тут, должно быть, какая-то ошибка. Я никого не убивала.
— Не ты, так твой дом, — засмеялась старушка. — А это, в сущности, одно и то же. Углом её придавило, вон посмотри — ноги торчат. 
Дороти посмотрела и испуганно ахнула. Из-под дома и правда торчали чьи-то ноги в серебряных туфлях с острым мыском. 
— Какой ужас! — вскрикнула Дороти, в отчаянии сжимая руки. — Дом упал прямо на неё... Что же теперь делать? 
— Ничего тут не поделаешь, — спокойно ответила старушка. 
— А кто она такая? 
— Я же говорю — Восточная волшебница. Много лет держала она жевачей в рабстве, заставляла работать на себя день и ночь. Ты освободила их, и они благодарят тебя за доброе деяние. 
— А кто такие жевачи? — спросила Дороти. 
— Народ восточной земли, которой она правила. 
— А вы тоже из этих... жевачей? 
— Нет, я живу на севере, но я — друг жевачей. Увидев, что злая волшебница мертва, они послали ко мне гонца, и я немедля прибыла сюда. Я — Северная волшебница. 
— Как, настоящая волшебница?! — изумилась Дороти. 
 — Разумеется, — подтвердила старушка. — Но я — добрая волшебница, меня люди любят. Жаль только, что я не так могущественна, не то сама бы освободила бедных жевачей. 
— А я думала, злые только колдуньи, а волшебницы всегда добрые, — сказала девочка. Ей было немного страшно разговаривать с настоящей волшебницей.
— Нет, что ты. Всего нас, волшебниц, в стране Оз четыре. Две добрые правят на юге и на севере. А Восточная и Западная — злые, но одну из них ты убила, и теперь осталась одна-единственная злая — Западная.
— А тётя Эмилия говорит, что все волшебницы и колдуньи давно умерли, — сказала Дороти.
— Кто такая тётя Эмилия? — спросила старушка.
— Моя тётя, она живёт в Канзасе, и я тоже там живу.
Северная волшебница опустила голову и, казалось, глубоко задумалась.
Наконец она взглянула на Дороти:
— Я не знаю, где находится Канзас, никогда о нём не слыхала. Но скажи, пожалуйста, этот Канзас — цивилизованная страна?
— Да, конечно, — ответила Дороти.
— Тогда всё ясно. Насколько мне известно, в цивилизованных странах действительно не осталось волшебства. А страна Оз отрезана от мира, сюда цивилизация не дошла, потому у нас и живут ещё волшебники. А самого главного волшебника мы называем «Чародей»!
— Какой чародей? — спросила Дороти.
— Великий! Великий Чародей Оз, — понизив голос, сказала волшебница. — Он могущественнее всех нас, вместе взятых. Живёт в Изумрудном городе.
Дороти не успела задать следующий вопрос — стоявшие поодаль жевачи вдруг заверещали и стали показывать туда, где лежала придавленная домом их бывшая владычица.
— Что там такое? — проворчала старушка, оглядываясь. И вдруг расхохоталась. Ноги мёртвой волшебницы исчезли, около дома лежали одни лишь туфли. 
— Очень уж она была старая — растаяла на солнышке да испарилась, — объяснила Северная волшебница. — Всё, нет её больше! А серебряные туфли теперь твои, носи. 
Она наклонилась, подобрала туфли и, хорошенько их вытряхнув, протянула Дороти. 
— Восточная волшебница очень дорожила своими серебряными туфлями, — сказал один из жевачей. — В них заключена какая-то колдовская сила, но какая — мы не знаем. 
Дороти отнесла туфли в дом, бережно поставила там на стол и снова вышла к жевачам. 
— Мне нужно вернуться к дяде и тёте, ведь они, наверное, тревожатся. Не знаете ли вы, в какую сторону мне идти? 
Жевачи и волшебница переглянулись, потом посмотрели на Дороти и покачали головами. 
— Если идти на восток, — сказал один жевач, — придёшь к Великой пустыне, а её никто пересечь не может. 
— И на юге, за землёй кругликов, тоже пустыня, — подхватил другой, — я сам видел. 
— Говорят, то же самое и на западе, за землёй моргачей, — вступил третий. — Туда уж точно ходить не надо: правит ими злая Западная волшебница, забирает всех в рабство. 
— Ну, а на севере я сама живу, — закончила старушка. — Там на окраине — тоже Великая пустыня. Так что, как видишь, страну Оз со всех сторон окружает пустыня. Придётся тебе, деточка, остаться у нас. 
Тут Дороти заплакала — ей вдруг стало одиноко среди этих диковинных человечков... Её слёзы, видимо, сильно огорчили добрых жевачей — они немедленно вытащили носовые платки и стали всхлипывать. А старушка тем временем сняла шляпу, установила её острой верхушкой на кончике носа и важно произнесла:
— Раз, два, три!..
Шляпа тотчас обратилась в грифельную доску, на которой было крупно написано мелом:
П У С Т Ь  Д О Р О Т И  И Д Ё Т  В  И З У М Р У Д Н Ы Й  Г О Р О Д
Старушка сняла доску с носа и, прочитав надпись, спросила:
— Деточка, тебя, случайно, не Дороти зовут?
— Дороти, — сказала девочка, утирая слёзы.
— В таком случае тебе нужно идти в Изумрудный город. Думаю, Великий Оз поможет тебе.
— Где же этот город? — спросила Дороти.
— Как раз посредине нашей страны. Правит там Оз, Великий Чародей, о котором я тебе рас-сказывала.
— А он хороший человек? — встревоженно спросила Дороти.
— Волшебник хороший, а какой человек, не знаю, никогда его не видела, может, он и не чело-век вовсе...
— Как к нему добраться?
— Пойдёшь не спеша, ноги сами приведут. Путь, правда, 
Волшебник страны Оз 
не близкий, через полстраны, а она не везде красивая да приветливая, есть места тёмные и страшные... Ну ничего, я всё своё волшебство употреблю, постараюсь уберечь тебя от напастей. 
— Может, вы пойдёте со мной? — с надеждой спросила девочка: в этой старушке она видела теперь друга. 
— Нет, не могу, — ответила та. — Но зато я тебя поцелую. Обидеть того, на ком поцелуй Северной волшебницы, никто не посмеет. 
Она подошла к Дороти и легонько поцеловала в лоб. Там остался маленький сияющий след. 
— Дорога в Изумрудный город вымощена жёлтым кирпичом, так что не заблудишься, — сказала напоследок волшебница. — Придёшь к Озу — не робей, расскажи, что с тобой случилось, и попроси помочь! Ну, прощай! 
Трое жевачей низко поклонились Дороти, пожелали ей счастливого пути и зашагали прочь; скоро они скрылись меж деревьев. Волшебница же, дружески кивнув девочке, три раза перекрутилась на левом каблуке и исчезла. Удивлённый Тото громко залаял, хотя при ней даже рычать боялся. 
А Дороти ничуть не удивилась, ведь волшебницам именно так и положено исчезать.

Отрывок из книги «Волшебник страны ОЗ»